...Владикавказ медленно просыпался. Город сладко «потягивался», расправляя плечи-улочки, еще не отойдя от утренней дремы. Огромная желтая луна, не желая и днем прятаться в глубоком фиолетовом небе, провожала ранних прохожих, весело им подмигивая. В Северо-Кавказский медицинский центр доехали минут за 25. Беслан встретил нас густым туманом. Но вот молочная пелена рассеялась – и перед взором встали знакомые очертания бежево-синего здания.

На часах десять минут девятого. Пройдя через строгий кордон охраны, поднимаюсь на второй этаж. Секретарь главного врача медцентра Зарина Биченова, приветливо улыбаясь, проводит в кабинет шефа. А там уже – импровизированное утреннее собрание.
­– Ни за что не догадаетесь, что мы обсуждаем! – поздоровавшись, говорит хозяин – Александр Викторович Реутов. – Начали свой рабочий день с небольшой дискуссии о том, что есть добро и зло. Ольга Ивановна (Давыдова, заместитель главного врача по организационно-методической и клинико-экспертной работе – ред.) утверждает, что добро – это все самое хорошее, что дается нам от Бога. Я придерживаюсь несколько другой позиции. Иногда ради спасения жизни приходится выбирать наименьшее зло... Мы порой вынуждены отказать больному, нуждающемуся в обычной медпомощи, ради другого, более тяжелого... Жестко? Согласен! Но по-другому нельзя... Вопрос сложный, и решение часто приходится принимать непростое...
– А разве можно на «Жигулях» перево-зить тяжелые грузы? Для этого существует более приспособленный транспорт... – в беседу вступает заместитель главврача по лечебной части, доктор медицинских наук Артур Хестанов.
Пока я размышляла над вечными вопросами и представляла себе легковушку, груженную кирпичами, на секунду потеряла нить разговора. Однако следующая фраза А. Хестанова вернула меня с философских небес на грешную землю:
– Александр Викторович, ночью умер больной... Сердечная недостаточность. Будем настаивать на вскрытии, которое даст более точную картину.
– Больной был тяжелый, тем не менее смерть непрогнозируема, – Александр Викторович обращается ко мне. – Подобные случаи бывают, но, к счастью, нечасто. Сегодня станут известны результаты вскрытия. Выводы сделаем позже.
– Меня сейчас волнует, что делать с нашей 71-летней пациенткой... – Вводит меня в курс дела: – Из городской больницы перевели к нам больную с перепротезным переломом левого бедра. Мы уже меняли ей сустав. После несчастного случая нужна повторная операция, но у нее возрастная деменция, поэтому надо было проконсультироваться с психиатром. Вердикт специалиста однозначен: оперировать нельзя, женщина неадекватна, в раннем послеоперационном периоде может раскрыть себе рану, и период реабилитации не пройдет. Что делать? Надо переводить в другую больницу, потому что если она останется у нас, несколько лет койка будет занята, чего мы не можем себе позволить. Вся эта ситуация сложилась из-за недоработки наших коллег, которые перед переводом в ее выписке не указали психические отклонения. Вопрос с ней надо решить сегодня...
Тем временем на часах уже 8.40. В актовом зале доктора собрались на планерку. Мы с главным врачом и двумя замами к ним присоединились.
Каждое утро дежурные врачи отчитываются за свои участки, рассказывают о состоянии тяжелых больных.
Первым на «суд» выходит дежурный реаниматолог, который оказывал помощь умершему: «Реанимационные мероприятия в течение 30 минут эффекта не дали». Отвечая на перекрестные вопросы, воссоздает картину вчерашней ночи. Что было сделано и что можно было еще сделать? Как он чувствовал себя накануне? Когда ему стало плохо? Были ли симптомы кровотечения? Был ли геморрагический шок? Возможно, это и спровоцировало смерть...
Следом за ним к кафедре выходит дежурный хирург:
– Больному 72 года, неполный заворот сигмовидной кишки, состояние стабильно тяжелое. Больной в сознании, адекватен, контактен…
И так по каждому пациенту.
Дальше – кардиохирург:
– После проникающего ранения в область сердца больной перенес геморрагический шок. Состояние тяжелое, но без отрицательной динамики. Правда, он отказывается сотрудничать.
– Почему? – тихо спрашиваю у главврача.
– Потому что он лентяй, не хочет помогать нам...
Следом отчитываются травматолог, уролог, сосудистый хирург, нейрохирург, офтальмолог... Язык, на котором они говорят, становится для меня все менее понятным: «Массивное желудочное кровотечение, синдром Меллори Вейса, Гийена Барре...»
Затем озвучивается план проведения операций: их на сегодня очень много. Впрочем, разве только сегодня?
В завершение оперативного совещания звучит объявление: «В 14.00 состоится консилиум. Просьба быть анестезиологу, терапевту, неврологу». И врачи расходятся по отделениям.
Итак, на сегодня в Центре 283 больных, хотя он рассчитан на 270 при нормативе 250. Вчера поступило 44, а выписалось 36 пациентов.
Утренний обход
По дороге в отделение реанимации заместитель главного врача Артур Хестанов провел для меня ознакомительную экскурсию. Пятиэтажные корпуса расположены по кругу. С той стороны приемный покой, гнойная хирургия, сосудистая хирургия, кардиохирургия. С этой – поликлиника, аптека. На 2-3 этажах – оперблоки…
В реанимации, как правило, лежат самые тяжелые больные. Все подключены к мигающим аппаратам.
– Катетеры меняли? – спрашивает Артур Карамурзаевич у дежурного.
– Да, и перенесли их на другую сторону.
– УЗИ делали?
– Конечно, к 12 сделаем еще контрольный рентгеноснимок.
– Максимальная температура?
– 38, 2 – вечером. Утром – 37, 9.
Медики отделения бегают от одного больного к другому. У Хестанова непрерывно звонит телефон…
Возвращаемся по многочисленным коридорам-лабиринтам Центра, переходы открываются только с помощью электронных ключей. Лифты напоминают фантастические фильмы, в которых действие происходит в ХХII веке...
…Предстоящий разговор с родственниками умершего пациента будет непростым. Это чувствуется по настроению Артура Карамурзаевича. Он выражает искреннее соболезнование жене и сыну покойного. Настаивает на проведении вскрытия. Приводит аргументы: « Вскрытие – это истина в последней инстанции. Поэтому все, что мы делали больному, должно быть оценено. Что пошло не так? Все ли делалось правильно?». Они соглашаются…
«Святая святых…»
Время – 11 часов. Мне разрешили побывать в сердце больницы – операционных залах. Переодевшись в соответствующую амуницию, я попадаю в операционное отделение. Здесь словно живут инопланетяне в одинаковых зелено-голубых костюмах. Я присоединяюсь к ним.
Всего в Центре – 11 операционных залов. Несмело захожу в один из них. Знаменитый нейрохирург Виктор Заварухин уверенно заканчивает операцию на позвоночнике, доделав последний «стежок». Высока вероятность того, что теперь больной забудет о своих болячках… В следующем зале готовятся к операции на венах. На рабочем месте один из лучших анестезиологов – Борис Бирагов. Он стоит возле специального монитора, на котором фиксируются состояние больного, любые отклонения от нормы. Тут же опытнейшая операционная сестра Наталья Довженко и молодой, но, судя по всему, достаточно уверенный в своих силах хирург Руслан Кортиев. Больному проводится трижды полная дезинфекция специальным оранжевым раствором – клиндезином, врач тщательно и скрупулезно готовится. И, наконец, несколько уверенных движений скальпелем, и дальше процесс идет по плану. Бригада работает, как единый механизм, все с одного взгляда, без слов понимают друг друга, каждый контролирует свой фронт работы. Но сегодняшняя операция из разряда «несложных», вот завтра здесь будут оперировать сонную артерию…
Прохожу мимо «наркозной», «травматологической хирургии», «предоперационной». Еще один мастер своего дела – Давид Джангобеков, заведующий отделением травматологии, «колдует» над больным… Отделение травматологии и ортопедии специализируется на выполнении высокотехнологичных хирургических вмешательств на конечностях, тазобедренных и коленных суставах.
Нейрохирургический операционный зал. С утра здесь идет сложнейшая микрохирургическая операция: удаление опухоли головы с использованием селл сэйвера, или кровосберегающего аппарата. Очень высок риск, но есть шанс спасти больного… Заведующий отделением нейрохирургии Азамат Дедегкаев, Сослан Дулаев и команда проводят ювелирную работу: не дай бог задеть сосуды и нервы. Этот зал оснащен специальным оборудованием, во время операции картинка выводится на общий монитор и можно наблюдать за ходом операции, находясь в кабинете главного врача, например.
Безусловно, персонал отделения состоит из высококлассных специалистов. Они заслуживают самых добрых слов. Но отдельно надо отметить и то, как оснащены оперзалы, да и весь Центр. Кажется, эта больница из будущего. Надеюсь, что в грядущем (далеком или не очень, покажет время) все наши ЛПУ будут выглядеть так же. Как часы, работает централизованная вентиляция. Оперируемые подключены к всевозможным суперсовременным аппаратам.
– На операционных столах, которые управляются пультами, – специальные матрасы с гелевым наполнителем, сохраняющим температуру тела. Пациент после наркоза не испытывает привычный холод, а просыпается в комфортных условиях, – с гордостью рассказывает сестра-хозяйка оперотделения Марина Козырева.
Сенсорные умывальники тоже напоминают декорации фантастических фильмов: достаточно прикоснуться к крану – и вода пойдет. А потом сам же и выключится спустя определенное время. В коридорах – современные передвижные бактерицидные лампы «Дезар». Даже мусор маркируется – на «А» и «В»…
Послание будущим поколениям
В этот день я стала невольным слушателем курсов повышения квалификации, которые проходят на базе Центра для заместителей главных врачей больниц региона. Ольга Давыдова рассказала нам о том, что представляет собой многопрофильный центр.
Решение о создании такого масштабного медучреждения было вынесено после трагических событий в Беслане в 2004 г., и уже спустя год на месте будущего центра тогдашние руководители республики Александр Дзасохов и федерального ведомства Михаил Зурабов заложили капсулу с посланием к будущим поколениям.
Пока объект еще не был завершен, набирать в него штаты для дальнейшей работы было нельзя. На первых порах Центр стал структурным подразделением СОГМА. В это время перед ним стояли непростые задачи: подготовиться к лицензированию, зарегистрироваться как отдельное юрлицо и устранить дефекты. К 2009 г. получили лицензию, а уже в 2010 году – госзаказ на оказание высокотехнологичной помощи. Бесланский центр, оборудованный по последнему слову науки и техники, – единственный в Северо-Кавказском регионе федеральный многопрофильный медицинский центр, а по стране таких всего четыре. Здесь могут оказывать помощь взрослым гражданам РФ из любого региона по 12 профилям, и эта помощь оплачивается из федерального бюджета.
Центр состоит из 4 корпусов общей площадью 29088 кв. м., под дневной стационар выделено 20 коек. Штат насчитывает более 900 человек.
Чтобы стать пациентом центра, необходимо иметь соответствующие медицинские показания. Существует перечень видов высокотехнологичной медицинской помощи, утвержденный Минздравсоцразвития РФ. Нуждающегося в оказании такой помощи могут направить минздравы республик Северо-Кавказского или любого другого региона. Уже отработан механизм, когда соответствующие ведомства регионов при наличии показаний оформляют медицинские документы и талон на госпитализацию. Специалисты Центра рассматривают медицинские документы и дают официальное заключение о возможности предоставления соответствующей медицинской помощи.
Теперь самое главное: какую помощь оказывает медцентр и кому? Эти вопросы интересуют всех жителей не только республики, но и всего региона. Здесь оказывается специализированная медицинская помощь (СМП) и высокотехнологическая (ВМП) помощь. Для получения ВМП необходимо направление Минздрава, как говорилось выше, нашей республики или республик Северного Кавказа, с выделением квоты. А еще принимают больных с неясными диагнозами. Для этого необходимо заключение врачей из поликлиники по месту регистрации, в котором должна быть четко выражена обоснованность для поступления в Центр.
Первичную медико-санитарную помощь здесь не оказывают, ее можно получить в других территориальных ЛПУ. Говорят, микроскопом тоже можно забивать гвозди, но его лучше использовать для других целей…
Словом, в бесланском Центре оказывают специализированную и высокотехнологичную помощь, которую не могут предоставить в других больницах. То есть с аппендицитом вас не положат, потому что с таким диагнозом помогут в любой больнице. И дело не в том, что не хотят связываться с «простыми» болезнями, а в том, что койка может в любой момент понадобиться человеку, кому в это время жизненно необходима сложнейшая операция. И еще такая статистика: всего за прошлый год было пролечено 5545 человек, сейчас ожидают своей очереди 200 человек! Поэтому людям «со стороны» часто отказывают в приеме, но за каждый отказ жестко отчитываются перед Минздравом страны.
Вот тут-то и стали мне понятны аллегории, приводившиеся на утреннем собрании в кабинете главврача…
Надо сказать, что в Центре работает так называемый отдел контроля качества под руководством Людмилы Мирвелашвили. Эксперты зорко следят за всем, что делается в Центре, смотрят, где произошел сбой, имела ли место врачебная ошибка…
Кстати, на каждом этаже находится «ящик главврача», куда можно отправить свои предложения. Кроме того, проводится тестирование пациентов, которое предусматривает весьма каверзные вопросы. Так вот, судя по этим исследованиям, пациенты просят «разносить по палатам газеты, провести радио, отвести место для курения» и т. д. ...
Точный диагноз – залог успеха
Постановке точного диагноза специалистам помогает работа консультативной поликлиники по 20 профилям, диагностические отделения функциональной и ультразвуковой диагностики, лучевой диагностики, эндоскопии. Все отделения оснащены современным оборудованием и отвечают не только федеральным, но и международным требованиям к качеству исследований.
По словам заведующей консультативным отделением Эльды Паркаевой, каждый желающий, не имеющий направления на консультацию, может проконсультироваться, только уже на платной основе. Для сведения: консультация одного специалиста обойдется в 800 рублей, плюс анализы и доконсультации… Для обратившихся по направлению – консультация бесплатная.
Тем не менее возле каждого кабинета – очередь. Ко мне обращается пациент, представляется Амирбеком Акимировым:
– Вы корреспондент? А можно вас попросить поблагодарить врачей-урологов, у меня тут сын, мы приехали из Чеченской Республики. Спасибо большое врачам, они – классные специалисты!
Чтобы выполнить приятную миссию, захожу в урологический кабинет. Молодой врач Тимур Цереков консультирует больного. Рядом – смотровой кабинет, тут же одномоментно можно пройти УЗИ-исследование…
По соседству принимает офтальмолог Мадина Абаева. Кабинет оснащен по самым современным требованиям, можно провести полное обследование глазного дна. Есть авторефрактометр, который определяет все нарушения зрения, включая астигматизм.
В каждом кабинете – врач, который заслуживает того, чтобы о нем написали добрые строки. Грамотные, высококлассные специалисты, да и нагрузка у них – просто бешеная: до 300 посещений в день!
«Только у нас в Центре…»
Персонал клинической лаборатории пригласил нас с Ольгой Давыдовой на обед. За чашкой ароматного чая хозяева с улыбкой рассказывали о том, как в прошлом году украсили елку пробирками и как весело отметили Новый год…Бросается в глаза – коллектив очень дружный.
– Фатима Басиева, врач-цитолог, редкостный профессионализм в сочетании с определенным складом ума, такие специалисты – большой дефицит не только в нашей республике, – представляет «дежурную по кухне» Ольга Ивановна.
Потом уже, после обеда, цитолог показала мне раковые клетки, которые под микроскопом создают красивые картинки и соединения, но при этом несут смерть. Поэтому так важно вовремя их обнаружить и ликвидировать.
Мощность клинической лаборатории, оснащенной по самым современным стандартам, позволяет обслуживать весь Северо-Кавказский регион. В кабинете, где берут общий анализ крови, стоит необычное сооружение – многофункциональное кресло. В случае, если человеку станет плохо от вида крови (хотя прямого контакта с ней не происходит), его можно тут же горизонтально уложить. Плохо переносят эту процедуру, по словам Дзерассы Есиевой, в основном мужчины.
«Крутые» автоматы выдают полный анализ крови. Мочевая станция также автоматически расшифровывает клинический и химический состав. Заболевания распознаются по гамма-глобулину… Более 60 видов биохимических исследований проводится здесь: ИФА-лаборатория, где определяются все инфекции, исследования свертываемости крови, цитология, проточная цитометрия, иммунологические исследования лимфоцитов, диагностика лейкозов. Во время экскурсии по лаборатории во всех кабинетах слышала одну и ту же фразу: «Только у нас в Центре»…
– Клиническая лаборатория – это наша гордость! – отметила Ольга Ивановна, когда мы покидали гостеприимную территорию.
Во всем виновата «гавайская смесь»?
Часы показывают время – 16.20. Вместе с заместителем главврача Артуром Хестановым вновь отправляемся на ответственное задание, на этот раз в пищеблок. Надо разобраться в том, отчего вчера у троих пациентов наблюдались похожие симптомы легкого отравления.
– Еда – такой же лечащий фактор, как и лекарства,– объясняет по дороге Артур Карамурзаевич, – поэтому каждому пациенту назначается определенный стол в зависимости от его болезни.
Всего 6 столов, то есть 6 диет. Здесь готовят и энтеральное, или зондовое, питание – для тех, кто сам не может принимать пищу.
…Подозрения падают на «гавайскую смесь», блюдо из картошки со стручковой фасолью, рисом и цветной капустой.
– Что у нас на ужин? – спрашивает А. Хестанов у заведующей производством Зарифы Нугзаровой.
– Рагу овощное, суфле творожное, булочка и чай. Попробуйте!
Обычно перед раздачей еду пробует врач-диетолог. На этот раз пищу продегустировали замглавврача и гость – журналист, которые остались довольны вкусом ужина.
– Почему вчера так получилось? Разобрались? В чем проблема: в самом приготовлении или недостаточной термической обработке?
– Думаю, рис был немного недоварен, – выносит свой вердикт врач-диетолог Жанна Уртаева.
– Я кормлю 70 человек 5 раз в день: завтрак, второй завтрак, обед, ужин и легкий ужин, – пока разбираются на кухне, объясняет мне, непосвященному, веселая раздатчица неврологического отделения – Зоя Дзицоева.
Пищеблок не уступает по оснащению отделениям. Один пароконвектомат чего стоит! Такой самомоющейся многофункциональной машине позавидовал бы любой ресторан.
О строгом контроле поступающей в пищеблок продукции даже говорить не приходится. «Мы работаем только с фасованными продуктами и только высшего качества», – отмечает З. Нугзарова.
Вечерний обход
На улице уже темно, в больнице словно наступил тихий час. В коридорах тихо, посетителей больше нет. В том же составе отправляемся на вечерний обход больных реанимационного отделения.
– Состояние стабильно нормальное. Его осмотрел кардиолог, правда, больной категорически отказался кушать.
А. Хестанов подходит ближе:
– Как дела, Алексей!
Больной пожимает плечами…
– Ждем еще одного пациента после операции, – дежурный врач показывает на пустую койку.
Дальше – две недели назад прооперированная женщина, подключенный к ней аппарат все время пищит.
– Все будет хорошо! – Артур Карамурзаевич обращается к ней.
Она еле заметно улыбается…
У выхода еще одна пациентка – 84-летняя женщина, замена сустава. Состояние стабильное, нормальное, сознание ясное.
Вечерний обход подошел к концу. Возвращаемся. По дороге замглавврача срочно вызывают в кабинет, где делают магнитно-резонансную томографию. Обычно человека помещают в сильное магнитное поле и путем изменения направления лучей получают нужное изображение. Смотрят суставы, сосуды, внутренние органы, кости, позвоночник, мышцы. У нашего нынешнего пациента, судя по всему, есть противопоказания. Следовательно, присутствует определенный риск. Врачи сидят за компьютерами и пристально следят за проведением процедуры. Пациент чувствует себя хорошо, все обошлось…
Возвращаемся в кабинет главного врача. Он сосредоточенно смотрит в монитор компьютера. Время – 18.35. Операция в нейрохирургическом зале продолжается до сих пор. С 10 утра бригада врачей на ногах, их действия сравнимы с манипуляциями саперов на минном поле…
– Обидно, что с таким отношением к работе их еще и ругают, – произносит Александр Викторович.
Потом, обращаясь ко мне, спрашивает:
– Ну что, твой рабочий день закончился? Тогда поехали…
ИТАК,
я уезжала уставшая, но с чувством исполненного долга. А с ночного неба на меня весело смотрела огромная рожица луны. Перед глазами мелькали сегодняшние события, словно память перематывала кинопленку. Я с грустью оглянулась назад, на светящееся в темноте бежево-синее здание, и уже в который раз за день подумала о том, что врач – это не профессия. Это – состояние души…

 Автор: Нателла ГОГАЕВА   sevos.ru